— Да уж, Олли, — пробормотала королева. Так ее в детстве называли дома. — Хотела влюбиться — вот тебе и ответ, как это бывает.

Теперь осталось разобраться, что со всем этим делать…

Тайная канцелярия

— Тебя что, с постели подняли? — растерянно спросил Лавиль, разглядывая явившегося начальника. — Вид такой, как будто сутки не спал, потом прилег на минуту, а потом за тобой явился Тас.

— Ну да, вроде того, — нервно хмыкнул Тавьер. — А почему ты еще здесь?

— Так ты же сам велел подождать тебя, — напомнил воздушник. — Иль, ты точно нормально себя чувствуешь?

— Бывало лучше, — поморщился начальник. — Иди, допрашивай, я в тебя верю. А я отсюда понаблюдаю вместе с почтенным коллегой. — Он кивнул сидящему в углу менталисту, которого в первый момент не заметил.

— Возражаю, — вдруг высказался тот. — Вы будете мешать, если не успокоите собственный эмоциональный фон. И вообще, лучше бы отложить все это на завтра, время к полуночи!

Тавьер окинул его взглядом, потом покосился на сидящего за прозрачной стеной хмурого, нахохлившегося лакката Мисори.

А потом вдруг ругнулся себе под нос, буркнул Лавилю что-то вроде: «Белый с вами, сами справитесь! Закончите — доложишь!» — и ушел, раздраженно хлопнув дверью.

— Что это было? — озадаченно посмотрел Ондар на менталиста.

— Боюсь, если я выскажусь, он снимет не только меня с должности, но и голову — с меня, — отозвался тот, тщетно пытаясь спрятать улыбку. — Предлагаю сделать вид, что ничего не было. Думаю, сар Тавьер имеет право на один внеплановый выходной за пятьдесят лет безупречной службы.

— Ладно, буду мучиться любопытством, — философски заключил Лавиль. — Пойду попытаю счастья. Надеюсь, этот тип все же начнет со мной разговаривать. Терять ему, похоже, нечего. А потом — спать, Тавьер с отчетом подождет до утра.

— Думаю, это будет несложно, — высказался менталист. — Лакката грызет чувство вины, настолько, что никакой самоконтроль не помогает.

— Прекрасно. Только полчаса убили, ожидая начальство, — проворчал Ондар и вышел: допросная и комната для наблюдателей имели разные входы.

Лаккат Мисори, спешно приведенный в чувство целителем, выглядел… удручающе. Хоть и свежая, но как-то небрежно застегнутая рубашка, пиджак нараспашку, лицо — помятое и совсем не такое холеное, как обычно. Разглядывая его, Лавиль думал, что по иронии судьбы все фигуранты в этом деле выглядят один несчастнее другого. Прямо хоть не казнить их всех, а понять, пожалеть и простить…

— Добрый день, сар Мисори, — вежливо поздоровался Ондар, усаживаясь напротив лакката. Тот бросил на безопасника хмурый взгляд и молча отвернулся. Чем в общем-то не удивил. — Собственно, вина ваша доказана, и по поводу мотивов убийства его величества у меня нет никаких вопросов. Ответ, кто собрал для вас бомбу на туранской территории, мы и так найдем в лаккате Мисори, просто на это понадобится пара-тройка дней. Мне даже не интересно, как вы, желая отомстить мужчине, не пожалели женщину и младенца. Наблюдал я таких, для них имеют значение только свои дети. Но как вы, человек, который сражался с Пеналоном и всегда придерживался жесткой политики, могли продать ему свою землю? Не короля, а собственных подданных, за которых несете ответственность? Своими руками подписать смертный приговор всему гарнизону Белой башни и населению нескольких городов — если бы Пеналон сумел реализовать свой план. Они-то перед вами чем провинились?

Лаккат Мисори молча смотрел на свои руки, лежащие на столе. Пальцы мелко, едва заметно, дрожали. Уголки губ порой непроизвольно спазматически подергивались.

Этот человек, в отличие от бастарда, плакать не собирался. Да и чувство вины, о котором говорил менталист, держал в узде.

— Знаете, мне настолько сложно поверить в подобное предательство, что я склонен рассматривать иные варианты, — задумчиво проговорил Лавиль. И судя по тому, как взгляд лакката метнулся к лицу собеседника, путь он выбрал правильный. — Поэтому о деньгах и прочих взаимовыгодных договоренностях мы даже вспоминать не будем. Тут нечто иное. Угроза жизни кому-то из близких? Да нет, насколько известно, из дорогих вам людей остался только сын, а к нему никто особого интереса не проявлял. Тогда, может быть, шантаж?

И опять безо всякого менталиста стало ясно, что воздушник угадал: лаккат дернулся.

Лавиль про себя отметил, что фигурант с перепоя — это отличное условие для следователя, а вслух проговорил:

— Интересно, а на что вы еще рассчитывали, спутавшись с этим пеналонцем Шанталье. Можно подумать, высокопоставленный служащий Министерства государственной безопасности Пеналона мог не сделать правильных выводов из вашего заказа и не воспользоваться им! Вы не знали, что он безопасник?

— Нет, — коротко уронил Мисори, поморщившись.

— Занятно. Как же вы вообще умудрились вляпаться в этого пеналонца при такой осведомленности?

— Так получилось, — огрызнулся лаккат. — Что вам от меня надо? Признание? Да, это я сдал Белую крепость, я спланировал убийство короля и готов понести заслуженное наказание. Моя дочь отомщена, это главное. И я даже рад, что королева с младенцем уцелели: им я зла не желал, дети не в ответе за грехи родителей. Олира была еще слишком слаба и не должна была являться на праздник! Ну да боги уберегли! И это все, что я могу вам сказать!

— А ваш сын тоже не в ответе? — вежливо уточнил Лавиль.

— Не трогайте Деналя! — вскинулся лаккат. — Он ни в чем не замешан и ничего не знал! Не смейте еще и его втягивать в это дело, слышите?!

«Врет», — прошелестел в голове голос менталиста.

Следователь тихо хмыкнул себе под нос. Как, однако, Мисори боится за сына… Настолько, что потерял над собой контроль и допустил прямую ложь — непростительный промах для политика его уровня! Интересно, в чем тот замешан? Собирал бомбу? Да вроде не механик, специализация боевая, вряд ли сумел бы. Но совершенно определенно, надо приглядеться к арлаккату повнимательнее. Уж не им ли шантажировали отца? Пожалуй, ради единственного оставшегося ребенка Мисори вполне мог пойти на любые жертвы. Вот только чем? Жизнью? Или все не столь банально?

— Незачем так нервничать, — мягко урезонил собеседника Ондар. — Невиновен — значит, невиновен. Значит, бояться ему нечего, никто его пальцем не тронет. Да его, собственно, и не подозревали, вы же с ним не общаетесь, — заметил он.

Лаккат угрюмо кивнул, успокаиваясь.

— Когда и при каких обстоятельствах вы узнали тайну королевского бастарда?

— От Саварди, — не счел нужным скрывать тот. — Он проболтался про первую любовь короля, давно еще, когда моя девочка была жива. Потом я видел Дагера в крепости, когда приезжал туда, пытаясь помириться с сыном. Фамильное сходство налицо, сложно было не обратить на это внимания. Тогда я не сложил два и два, но вспомнил об этом мальчишке позже. И заказал бомбу. — Мужчина говорил ровно и спокойно, явно ни о чем не жалея. — Мне казалось справедливым, что после гибели убийцы престол займет именно этот мальчик — такова компенсация за его страдания.